|
Петр Александров -
СИМБИРСК
| |
Он стоит в красоте живописной своей
Высоко над окрестными селами.
Только крыши домов, да макушки церквей
Поднялись над садами веселыми.
Величавая Волга, царица-река,
И Свияга лазурная, чистая
Близ него проложили свои берега,
И зеркальна их гладь серебристая...
Чуть займется заря - оне обе в огне,
И краса его в них отражается,
И, ласкаясь, его обнимают оне,
Эти тихие реки-красавицы.
За Свиягой деревни, а дальше - луга
В безраздельном просторе теряются.
Их зеленый ковер разорвала река
И капризно течет, извивается.
Как гляжу я на город с соседних лугов
Под лучами заката румяными,
Вспоминаю я были минувших годов
И беседы веду с поселянами.
Волга вторит речам говорливой волной.
В этом говоре слышны предания:
Про богатых купцов и про смелый разбой
И хмельных удальцов ликования.
Вот ущелье Наталки - притон воровской,
И следы городища татарского,
И могильник буртасов, размытый водой,
И развалины царства болгарского.
Здесь в преданиях края встает старина.
Холм Петра над рекою виднеется,
Где падью его в бурю прибила волна, -
Там убогая церковь белеется;
И посажена царской рукой, есть молва,
Ель, в церковной ограде хранимая...
Край - отчизна поэтов! Здесь всюду жива
Память их симбирянами чтимая.
Здесь языковских песен не замер призыв...
Карамзинская статуя медная...
Гончаровым прославленный в роще обрыв...
И могила Минаева бедная...
Слишком два с половиною века назад
Этот холм был окутан дубровою.
Лишь белелся дымок от землянок и хат
Возле Волги, над чащей дубровою
Там ютились поселки мордвы - рыбаков.
Разоряла их волжская вольница,
Их тревожили орды татар - степняков,
Полоняла калмыцкая конница.
Для охраны селений от этих воров
Новый город с засекой поставили,
Да служилых казаков и пеших стрельцов
С воеводою царским приставили.
Строил город боярин Богдан Хитрово
Алексея царя повелением,
Окружил частоколом и валом его
И заставил хоромным строением.
Невелик и непышен был город тогда:
Терема с деревянными храмами...
И неслись на него за бедою беда
И ложились тяжелыми ранами.
Стеньки Разина страшный, кровавый погром...
В дымном зареве город пылающий...
Шелудяк - атаман вслед за Стенькой потом
К городскому кремлю подступающий...
Пугачевская смута и Фирскин разбой...
А позднее, огнем истребляемый,
Город сделался грудой развалин одной...
Люд страдал, на поля выселяемый...
Возрождался наш город из пепла не вдруг, -
Долги были года оскудения,
И глубокий застой, будто общий недуг,
Постепенно объял население...
Но спадает истома, как тягостный гнет,
И дремавшая мысль пробуждается,
Шаг за шагом наш город к прогрессу идет, -
Жизнь духовная в нем развивается... |
|
