|
Аполлон Коринфский - РУСАЛЬЧЬЯ ЗАВОДЬ
(Из волжских преданий)
| |
Под суглинистым обрывом,
Над зеленым крутояром
День и ночь на темный берег
Плещут волны в гневе яром.
Не пройти и не проехать
К той пещере, что под кручей
Обозначилась из груды
Мелкой осыпи ползучей.
Выбивают прямо со дна,
И зимой не замерзая,
Семь ключей - семь водометов
И гремят, не умолкая...
Закружить любую лодку
В пене их молочно-белой,
И погибнет, и потонет
В ней любой безумец смелый.
Далеко потом, далеко -
На просторе на гульливом
Тело мертвое на берег
Волга выбросит приливом...
Было время... Старожилы
Речь ведут, и не облыжно,
Что стояла эта заводь,
Как болото, неподвижно;
В камышах, огородивших
Омут чащею зеленой,
Семь русалок выплывали
Из речной воды студеной, -
Выплывали и прохожих
Звали песнями своими
В развеселом хороводе
Порезвиться вместе с ними.
И, бывало, кто поддастся
Приворотному призыву,
Да сойдет к речному логу
Косогором по обрыву, -
На него все семь русалок
И накинутся толпою,
Перекатным звонким смехом
Заливаясь над водою.
Защекотят сестры насмерть
Гостя белыми руками
И глаза ему замечут
Рудожелтыми песками;
А потом, потом зароют
В той пещере, в той могиле,
Где других гостей без счету -
Без числа нахоронили...
Клич русалочий приманный
Услыхал один прохожий,
Вещей силой наделенный
Прозорливый старец Божий, -
Услыхал и проклял заводь
Нерушимым гневным словом,
И на берег, и на волны
Пал туман густым покровом...
В тот же миг стал осыпаться
По обрыву щебень серый
И повис щитом надежным
Над осевшею пещерой;
А русалки так и сгибли
В расходившейся пучине, -
Семь гремячих водометов
Выбивают там доныне...
Вешней ночью в этом плеске
Слышны тихие призывы,
Внятны робкие моленья,
Слез и смеха переливы;
А под утро над ключами,
Перед зорькой раным-рано,
Семь теней дрожат и вьются
В дымном облаке тумана...
Конный мимо них несется,
Не жалея конской силы;
Пеший усталь забывает
Близ русалочьей могилы...
И поют ключи, и плачут, -
Слезно плачут в гневе яром, -
Точно правят панихиды
Над зеленым крутояром... |
|
